на весь на образованный

культурный легион

нашлась лишь эта горсточка

больных интеллигентов

вслух высказать,

что думает

здоровый миллион.

Свет. На сцене участники представления скандируют:

Нашлась лишь эта горсточка

больных интеллигентов

вслух высказать,

что думает

здоровый миллион.

Появляются судья и два заседателя, которые держат скатерть, имитирующую стол.

Судья. Встать! Суд идёт! (К зрителям). Встать!

На сцену поднимаются двое.

Первый. Почему здесь столько народу? Изолировать!

Второй. Хватай колючую проволоку! Натягивай!

Раскрывают ширму, на которой изображена колючая проволока. У проволоки какой-то юноша, назовём его Авторский голос.

Авторский голос.

Мне б знать, что что-то, но умею!

Но вот беда: не обессудь –

С годами всё острей не смею

Считать искомое за суть.

Мне б знать, что мне доступна малость.

Но вот беда – насмешник-крест,

Боязнь моя: к разряду «смелость»

Попытку смелости причесть.

Так уж весомо, так уж надо,

Так уж предписано – твердить:

« Не ошибиться бы разрядом…»,

«Не обмануться б…», «Не схитрить…»

Судья (обращаясь к нему). Габай Илья Янкелевич, вы обвиняетесь в систематическом изготовлении, размножении и распространении документов, в которых содержатся заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй.

Авторский голос (будто не слыша). Факты, которые я считал нужным довести до сведения моих соотечественников, казались мне вопиющими, и умолчание в некоторых случаях было для меня равносильно соучастию. Я не выдумывал псевдонимов, не прятал бумаги в подпол, так как был уверен в своей правоте и правдивости.

Мне говорят: опять мудришь.

Не знаю.

Неважно это, слишком мелко, что ли,

Но я хотел бы, чтобы боль чужая

Жила во мне щемящей сердце болью.

Приглушённо звучит песня Ю. Кима «Не собирай посылку, мама».

Судья. Обвиняемый Габай Илья Янкелевич. Год рождения – 1935. Место рождения – город Баку.

Свет. Больше нет судьи, заседателей, присутствующих на процессе.

Авторский голос.

Смешной, как в сквере духовой оркестр,

Большой и старомодный, как мазурка,

Мой город был сердечен и в мазуте.

Я б счастлив был, когда б не первый крест.

Я не умею подобрать ключи,

Чтобы открыться просто , без судейства

Про город зноя, лоз и алычи

И очень копперфильдовского детства.

Вбегают с весёлым криком дети в пионерских галстуках. Объявляют: «Песня о счастливом детстве». Идёт театрализованное исполнение этой песни Ю. Кима под детские игры.

От театра (в зрительном зале, под микрофон). Сюжет этой песни Юлия Кима не вымышлен: сын командарма Якира был арестован в возрасте 14 лет за «попытку создания конной контрреволюционной группы» и пробыл в сталинских лагерях 17 лет.

Авторский голос.

А город был в мазуте и сердечен,

И обещали добрые концы

Зачитанные, ветхие романы,

Упрямо указующие цель.

Пока произносятся эти слова, на сцену поднимаются трое детей. Их диалог:

- И это было верным, необманным –

Напоминаньем: помни о конце

Хорошем.

- Об одном о нём.

- И слушай,

Как жизнь обетованна и проста,