(Мольер и Мариво Советская культура. 1969. 12 апр.). Театр "Комеди Франсез "
"Британник" Ж. Расина, "Электра" Ж. Жироду
Апрель 1969 г.
Бывает так: произведения, в которых на первый взгляд трудно отыскать черты сходства, будучи поставленными рядом, обнаруживают это сходство с разительной отчетливостью.
Конечно, соседство в одном представлении "Комеди Франсез" утонченной комедии Мариво и простонародного мольеровского "Лекаря поневоле" можно оправдать стародавней традицией французского спектакля — но и только ею.
То же обстоятельство, что в гастрольный репертуар "Комеди Франсез" включены трагедия Расина "Британник" и "Электра" Жана Жироду — пьесы, между которыми пролегли три века, — на наш взгляд, далеко не случайно.
Поставленные разными режиссерами, оформленные разными художниками, это тем не менее спектакли одного театра. "Британник" и "Электра" — произведения одной и той же непрерывающейся на протяжении столетий во французском драматическом искусстве традиции, согласно которой театральная сцена отдается во власть поэзии, несущей с собой познание мира и человека, пробуждающей в нем духовные силы, стремление к добру, к справедливости.
Разумеется, поэтическое восприятие мира проявляется по-разному в трагедии Расина, где все подчинено противопоставлению героев во имя раскрытия темы психологической и политической, и в пьесе Жироду, где все построено на поэтическом иносказании, где ирония подсвечивает трагическое и не так-то легко угадать мысль драматурга, растворенную в душевных движениях героев. Но спектакли театра, полностью сохраняя это различие, совпадают в стремлении поднять зрителя над прозой жизни, вселить в него "искательные тревоги". Условность и театральность вообще, насколько мы можем судить, свойственные постановочному стилю "Комеди Франсез", здесь присутствуют в той мере, в какой служат этим задачам. Свет театральной рампы здесь— свет поэзии, свет мысли художников.
Особую роль этот свет поэзии играет в "Британнике". Мы проникаем во дворец Нерона в час утренних сумерек и покидаем его глубокой ночью. Будет время, когда мрачный зал, охваченный полукольцом потемневших от времени колонн, опоясанный зловещими дворцовыми переходами, зальет яркий дневной свет. То будет краткое и обманчивое мгновение, когда у Британника (Мишель Бернарди) и Юнии (Женевьева Казиль) появится надежда на счастье, когда честный, прямодушный Бурр (Рене Арьё) поверит в справедливость и благородство своего молодого императора.
Тщетные надежды — тьма опять сгустится, обернется кровавым преступлением.
И самая условность времени классической трагедии станет поэтическим выражением трагизма мира, в котором любви и чести нет места, а жизнь человека— всего лишь игральная карта в том соперничестве интересов, в которое вовлечены протагонисты — Нерон и Агриппина.
Да, они соперники и враги— Нерон Жака Дестопа и Агриппина Анни Дюко — сын и мать. Их противостояние подчеркнуто определенными до резкости мизансценами, контрастом костюмов (костюмы художника Франсин Гайяр-Рислер в этом спектакле служат раскрытию общей концепции). В то же время нельзя избавиться от ощущения, что этот Нерон — истинный сын своей матери, что увещевания, с которыми эта Агриппина обращается к сыну, корыстны и злокозненны точно так же, как и его замыслы. Словом, в спектакле Мишеля Витольда неожиданно и глубоко раскрывается тождество героя и героини, равно одержимых эгоистическими и бесчеловечными страстями.
Игра А. Дюко и Ж. Дестопа очень рельефна, поэтически приподнята. Вместе с тем в лучшие моменты спектакля в ней чувствуется неподдельная страсть (к сожалению, не всем участникам постановки удается такое соединение правды чувств с их поэтическим выражением)— так объясняются Агриппина и Нерон в ключевом, четвертом акте. В этом скрещении двух воль актерами находятся емкие и чеканные психологические детали, полно проявляется натура Нерона, по слову Расина, "рождающегося чудовища".
"Чудовище" берет верх в Нероне благодаря заботам Нарцисса. Образ искушенного в интригах царедворца, созданный Полем-Эмилем Дейбером, — одно из высших достижений спектакля — весьма в нем важен. Только благодаря таким вот хладнокровным и расчетливым "комедиантам", умеющим быть вкрадчивыми и казаться честными, благодаря таким равнодушным "ловцам удачи" и совершаются преступления, развязываются кровавые трагедии, похожие и непохожие на ту, которую запечатлел Расин в своем "Британнике".
Кажется, что стены царского дворца в Аргосе сложены из того же камня, что и дворец Нерона; что одеяния героев пьесы Жироду, в который-то раз взявшегося за изложение трагического мифа об Электре-отмстительнице, казнившей рукой брата отцеубийц— свою мать Клитемнестру и Эгисфа, чуть ли не сняты с плеч персонажей "Британника"; кажется, наконец, что сама атмосфера "Электры", насыщенная безудержными страстями, нетерпимостью, в которой преступление карается ничуть не меньшим преступлением, ничем не отличается от атмосферы расиновской трагедии .
Смотрите также
Что делает человека эффективным лидером
Этот вопрос давно интересует ученых. Один из наиболее известных и простых ответов дает теория великих людей. Ее сторонников можно встретить среди историков, политологов, психологов и социологов. Теори ...