Вместе. Не для волхвов, не по волхвам.

Третья группа (реплики).

- В часы обид и дни напраслин,

- в минуты бедствий и напастей,

Вместе . Как ни были б они тяжки, -

- есть наш приют

- и наше счастье:

- удел волхвов – ученики

- и книги,

- рукопись

- и паства.

Все три группы как бы объединяются в чтении следующих стихов.

- И затаённо, но пребудет

всё, что живёт для чёрных буден,

а не для светлого потом.

- Как слёзен мир

- и как он труден!

- Спасти его!

- Трудом иль чудом.

Все, кто на сцене. И если не волхвы – то кто?

Пауза.

Скандируя: «Всё, что живёт для чёрных буден, а не для светлого потом».

Все уходят. Темнеет.

Дочь губернатора

От театра. Илья Габай не был историком – он преподавал литературу и русский язык, Но историю знал прекрасно, и исторические образы, ассоциации постоянны в его произведениях.

Свет.

Авторский голос.

Поэты слепы и в потерях,

Не ведают скорби потерь.

Я думаю так: не Гомера ль

Пленительность в сей слепоте.

В середине сцены появляется лёгкая, воздушная девушка, назовём её, как у Гомера, Афродитой. С двух сторон условный гомеровский персонаж (назовём его Зевс) и читатель – наш современник.

Афродита.

Ранил меня Диомед, предводитель аргосцев

надменный,

Ранил за то, что Энея хотела я вынесть из боя,

Милого сына, который всего мне любезнее

в мире.

Зевс .

Милая дочь! не тебе заповеданы шумные брани.

Ты занимайся делами приятными сладостных

браков.

Афродита .

Ныне уже не троян и ахеян свирепствует битва;

Ныне с богами сражаются гордые мужи данаи!

Читатель .

Девочка! Тебе-то зачем эта Троя?

Что тебе эта рухлядь: стены

Пота и баталий, победная песня

Школьного мифа?

Представь сражения, триумфы, царства,

Копья, колесницы – пускай их! – оставь им,

Чтоб тебе пребыть от веков и доныне.

Только Кипридой!

Зевс .

Ты занимайся делами приятными сладостных

браков;

Брани бурный Арей и Паллада Афина устроят.

Читатель .

Сколько некорысти в твоём лукавстве!

Сколько нестяжания славы – в тщеславьи!

Воины мы, если вы беззащитны, богини1

От театра. Поэзия Ильи Габая не знает эпической дистанции – почти полная слитность автора с тем, что он пишет; даже когда возникают на взгляд эпические образы.

Появляется девушка в белом.

Девушка (оглядываясь)

В последний раз в именье родовом…

Некто.

Дочь губернатора!

С чего бы ей? А – вот…

Девушка .

В последний раз – и на беду – безлунье.

И дерево бормочет, как колдунья.

Некто .

Идёт отсчёт пророчеств и проклятий,

привычный, надоедливый отсчёт…

Девушка.

И ветки распростёрлись, как распятья.

Не всё ль равно – тюрьма иль эшафот?

Некто (приближаясь.)

А для чего? Зачем идти на крест?

Зачем тебе – в огне, в крови, в железе –

унылый мир, где каждый чист и Крез

и все поэты пишут «Марсельезы»?!

Девушка растерянно оглядывается.

И то сказать: на взвинченном пути,

где весь словарь улёгся в слово «порох», –

есть авторы листовок. Есть статьи.

Но нет поэтов. И не жди их скоро.

И горько знать, но если бы не казнь