"Ширмы" в Театре дез Амандье — это принципиальная победа Пат­риса Шеро, открывающая новый этап творчества талантливого режиссе­ра в парижском пригороде Нантер, этот спектакль — событие большого поэтического дыхания. И вместе с тем это, конечно же, "театр невоз­можности". Споря с самоцельной игрой образами, переосмысляя усилия Жене, направленные к деструкции традиционного театрального языка, Шеро опрокидывает инерцию восприятия одного из характерных явле­ний французской драмы прошлых десятилетий, достигает совершенно неожиданных, полемических результатов. Но это тот "театр невозмож­ности", который показывает, как многого может добиться режиссер — поэт и мыслитель, когда его творчество, говоря словами Сандье, "участ­вует в общественной жизни, в гражданской реальности, в Истории".

За пределами статьи, естественно, остаются многие явления, кото­рые могли бы стать весомыми аргументами в споре о состоянии совре­менного французского театра. Думается, однако, что спектакли, о кото­рых здесь шла речь, позволяют определить театральную ситуацию во Франции как сложную. Пожалуй, наиболее остро ощущается сегодня отсутствие общих идей и признанных лидеров, которые оказывали бы решающее влияние на развитие театрального процесса. Жан-Пьер Вен-сан, генеральный администратор "Комеди Франсез", определяет сего­дняшнее положение во французском сценическом искусстве так: "У нас больше нет вождей, подобных Вилару или Брехту, как это ни прискорб­но, но именно это позволило нам провести в 70-е годы парадоксальную работу по критическому осмыслению театра . пройти через своего рода испытание кризисом, которое было нам так необходимо. Сейчас перед нами другая задача: после постановки вопросов — поиск ответов. Мы вступаем в период реконструкции или, точнее говоря, создания чего-то существенного в искусстве и во взаимоотношениях с публикой".

Думается, есть основания говорить о "театре невозможности" как о промежуточном явлении, сочетающем в себе приметы и неизжитого кризиса и признаки театрального обновления. Он как бы дает своеоб­разную форму перехода от критического осмысления театра к созида­нию в нем новых существенных ценностей. Он является предостереже­нием от эгоистической замкнутости сценического творчества и вместе с тем — предвестием ее преодоления, укрепления связи театра с жизнью, с широкой демократической аудиторией.

(Театр невозможности Театр. 1986. №4). После праздника

Дни театра ФРГ в Москве

Февраль 1989 г.

Было все: транспарант через улицу Горького с надписью "Дни те­атра ФРГ в Москве", творческие встречи и приемы, "посиделки" до утра в Центральном Доме актера, видеотека, представившая лучшие запад­ногерманские театральные постановки последних лет, и, конечно, спек­такли. Спектакли — в официальной и клубной программах, всех жанров и типов, на все вкусы .

Одним словом, минувший февраль всколыхнул не слишком бога­тую событиями столичную театральную жизнь.

Теперь, когда праздник закончился, хотелось бы определить цели подобного рода фестивалей, задуматься над тем, в какой мере устроите­лям "Дней" удалось их реализовать. Наиболее полно отразить различ­ные направления в сегодняшнем театре ФРГ и познакомить публику с наивысшими его достижениями — вот, думается, каковы эти цели. Они представляются мне долгосрочными, поскольку и впредь неизменно будут возникать при организации подобных показов спектаклей зару­бежных театров в нашей стране, и неразрывными, потому что вряд ли можно достойным образом представить ту или иную театральную куль­туру, если не ориентироваться при этом на лучшие ее образцы.